Интервью. Виктория Пархоменко и Кирилл Гончаров. Преемственность в театре-студии Шиловского, актёрская профессия, о главном.

Всеволод Шиловский – известный театральный режиссер и педагог, воспитавший множество талантливых актеров. В этом интервью мы поговорим с  актерами театра-студии Шиловского, его учениками – Викторией Пархоменко и Кириллом Гончаровым, которые поделятся своими впечатлениями от работы с мастером, расскажут о своем творческом пути и процессе подготовки к ролям.

Расскажите почему вы выбрали именно этот театр?

Кирилл: «Во-первых, у меня не было другого выбора. Когда я поступал во ВГИК, то рассматривал разные варианты. Программа, которую ведет Всеволод Николаевич подразумевает, что у студентов уже есть высшее образование. Из трех вариантов, которые я рассматривал (МХТ, ГИТИС, ВГИК), я выбрал ВГИК и тогда еще не был знаком с Всеволодом Николаевичем. Позже, во мне произошло кардинальное изменение, и я начал лучше разбираться в искусстве, театре и актерском мастерстве. В 2017 году, когда мы выпускались, то начали активно обсуждать идею создания своего театра. Этот процесс занял несколько лет. Мы пробовались в разные театры после выпуска. Некоторых из нас приняли, некоторых нет, но мы продолжали играть в регулярных постановках, поддерживая хорошие отношения в нашем творческом коллективе и с Всеволодом Николаевичем. И когда было известно о наличии здания и грантов для создания театра, естественно, возник вопрос и о том, кто примет участие в этом проекте. Все произошло само собой. Даже вопросов не возникало о том, будем ли мы в этом театре. Мы просто знали, что будем там. Без нас театра просто не было бы».

Виктория: «После окончания ВГИКа я снялась в нескольких фильмах и поняла, что театр мне нравится больше, чем кино. Кино приносит деньги, но театр – это совсем другое. Каждый спектакль уникален, эмоции зрителей всегда разные, и это доставляет артисту истинное удовольствие. В кино ты можешь отснять сотни дублей, и к 150-му уже не чувствовать никаких эмоций, потому что ты истощен. В театре все происходит один раз, и ты не знаешь, как сыграешь свою роль сегодня. Когда я это осознала, то начала думать, в каком театре хочу служить. Одним из приоритетных для меня был Вахтанговский театр. Я очень хотела там работать, но после разговора со Всеволодом Николаевичем поняла, что этот театр не для меня. Я посмотрела несколько спектаклей и поняла, что это не мой театр. Вы знаете, любой мастер или режиссер, работая с актерами, все равно немного корректирует их под себя. Всеволод Николаевич вылепил меня, такой я и осталась. И это большое счастье работать с мастером, который тебя родил. Он понимает с полуслова что у тебя получается, а что – нет. А самое главное, может безболезненно направить тебя туда, куда надо. Работать с мастером в одном театре – это большое счастье. А тем более играть на сцене».

Испытываете ли вы чувство страха или трепета перед выходом на театральную сцену?

Виктория: «Всегда. Всегда есть трепет перед каждым спектаклем. Это необъяснимое ощущение и, что самое главное, Всеволод Николаевич научил нас этому очень давно: если у вас пропадет этот трепет и волнение – можете заканчивать играть. Я волнуюсь каждый раз и стараюсь выкладываться на максимум».

Кирилл: «Я тоже волнуюсь, но не так, как в начале своего пути. Так или иначе, ко всему можно привыкнуть, но трепет и волнение никуда не уходят. Даже если это «сыгранный» спектакль. Без трепета никак, я просто начал относиться к этому иначе. В фильме «Шпионский мост» с Томом Хэнксом есть замечательная фраза: «Не волнуйся, это не помогает». Когда я осознал, что это вообще значит – в принципе, да, это не помогает, но все-таки, волнение чуть-чуть остается. При выходе на сцену, мы сразу понимаем, взяли зал или нет, привлекли ли внимание зрителя. И только тогда мы себя отпускаем и начинаем взаимодействовать с партнером. А если не взяли, то думаем как это преодолеть».

Если вы чувствуете, что не получаете достаточной отдачи от зрителя, то как вы себя подбадриваете и поддерживаете свой настрой?

Кирилл: «Расстраиваться можно только после спектакля. А пока ты в процессе, нужно делать все, чтобы преодолеть свои чувства. В каждой профессии есть свои инструменты, за которые можно подергать, потянуть, чтобы получить необходимую реакцию и желаемый результат. Нужно пробовать снова и снова, продолжать работать. Если понимаете, что увязли, то необходимо наращивать темп, энергетически вовлекаться в игру, обсудить ситуацию с партнерами и внести изменения в сцену, а потом посмотреть, что из этого выйдет. Не факт, что это сработает, но по крайней мере, мы чувствуем, что нужно сделать и мы это делаем».

Виктория: «Это ощущение абсолютно обманчиво. Оно приходит с опытом. Например, мы играем в спектакле «8 любящих женщин». Мы точно знаем, что в каких-то определенных местах люди смеются. Но был случай, где зал молчал оба акта. Никто не смеялся и не реагировал. Стояла гробовая тишина. Мы бегали с девочками по гримерке и не понимали, что происходит и что не так: «Что происходит? Какой плохой спектакль! Надо что-то делать!» Во-первых, нужно собраться и делать свое дело. Как показала практика, в конце спектакля весь зал аплодировал стоя. Все встали одновременно. Именно в этом спектакле. Это показывает, что иногда собираются люди, которые очень внимательно слушают. Это совершенно не значит, что им нравится или нет. Просто собрался другой контингент. Нельзя впадать в панику, нужно продолжать играть. У тебя прописана роль, и ты обязан хорошо выполнить свою работу. Это все субъективно. Кому-то нравится, кому-то нет. Мы не 500-долларовые купюры, чтобы всем угодить. У каждого есть свое мнение, и это прекрасно».

В чем уникальность вашего театра-студии? На каких постулатах строится его жизнь, и что его отличает от других театров в Москве?

Виктория: «Этот театр отличается особой атмосферой – атмосферой добра. У нас никто не строит козни и не пытается кого-то подставить. У нас не сражаются за роли, потому что абсолютно каждый актер, который находится в команде безоговорочно верит мастеру. У нас даже не возникает вопросов почему мне досталась та или иная роль. Когда Всеволод Николаевич дает мне роль, я абсолютно точно знаю почему он дал ее именно мне. Прежде всего, он всегда выбирает роли, выгодные для актеров. У нас есть спектакль «Зойкина квартира», и это не спектакль моего курса, но он мне очень понравился, и я понимаю, что могла бы сыграть Зойку. Я некоторое время просила об этом, это был единственный раз, когда я просила мастера дать мне роль. Я подходила к Всеволоду Николаевичу и просила: «Всеволод Николаевич, давайте я попробую Зойку сыграть». Он сказал, чтобы я подготовила две сцены и показала их. И пока я готовила эти две сцены, обстоятельства сложились таким образом, что мне срочно пришлось заменить актрису, исполняющую роль горничной Манюшки в этом спектакле. Всеволод Николаевич сказал, что эту роль буду играть я. Сейчас я играю ее уже два с половиной месяца, понимаю, что теперь это одна из моих любимых ролей. Мне уже не интересно играть Зойку, потому что я поняла, зачем он дал мне эту роль. Она оказалась для меня более выгодной, и у нас так происходит со всеми актерами. Мы приходим сюда не на работу, а словно к себе домой. Мы приводим сюда наших детей, супругов. Именно этим наш театр и отличается от других».

Кирилл: «Всеволод Николаевич, обладает особым виденьем. Он набирает на курс тех, в ком он видит потенциал. Тех, в кого он сам верит. Он каким-то образом чувствует, что человек обладает не только внешними данными или определенными качествами характера, которые он успел увидеть на прослушивании. Ему удается заглянуть глубже в душу человека и провести первичный отбор. Если между Всеволодом Николаевичем и студентом возникают разногласия, они для себя понимают, что эта профессия им не подходит, и уходят. Следующий этап отбора – сохранение контакта после выпуска: позвонить, спросить, как дела. В нашем театре остались те, кто прошел все этапы. У нас работают люди из разных выпусков, представляющие разные десятилетия. Но мы все одной крови.  Нам не нужно прилагать усилий для создания атмосферы, мы просто воспитаны одним и тем же человеком. Мне по жизни везет с коллегами, и в других театрах, где я работаю, коллективы замечательные. Там тоже царит хорошая атмосфера, но она по-другому хорошая».

Каким вы видите свое амплуа? Возможно у вас есть роль мечты в театре?

Кирилл: «Скорее нет, для этого требуется определенный уровень начитанности и насмотренности, а количество литературы и пьес настолько велико, что выбрать какую-то конкретную роль просто невозможно. Чтобы поставить пьесу, многое должно сложиться, и чтобы именно вам эту роль дали, тоже многое должно совпасть. Еще на первом курсе Всеволод Николаевич говорил нам готовить материалы для ролей, которые мы исполним в следующем году. Мы приносили ему огромное количество пьес, где хотели сыграть определенные роли, но в конце концов выбиралась совсем другая роль. И когда это случалось неоднократно, мы научились с этим жить. А как правило дают роли на раскрытие диапазона. У меня не было ни одного похожего спектакля, чтобы кому-то из нас давали похожие роли. Поэтому у меня уже давно нет мечты об определенной роли, это скорее относится к кино. В кино я упорно тружусь, чтобы, например, не повторять ошибок, связанных с незнанием языка. Раньше мне предлагали роли в немецких фильмах только из-за моей внешности, но когда у меня было уже четыре роли, я понял, что мало заучивать текст. Я владею разговорным английским, но немецкого не знал. Однажды к съемкам, я как обычно выучил свои реплики на немецком языке. Все шло хорошо до тех пор, пока ко мне не подошел режиссер и сказал, что я должен сказать определенное предложение на немецком. Я ответил, что не знаю язык, чем очень сильно его удивил. Тогда я и решил выучить немецкий, чтобы избежать подобных ситуаций в будущем. Если бы мне сейчас предложили главную роль на немецком языке, я был бы счастлив. Для этого я и работаю, совершенствуя свои навыки. Что касается амплуа, я считаю, что для актера это слово не должно существовать, так как оно ограничивает и сужает диапазон как профессионала. Я хочу сыграть и бомжа, и короля, и сумасшедшего, и студента, кого угодно. С профессиональным и жизненным опытом приходит понимание, что лучше играть без амплуа. Все могу и все хочу!»

 Виктория: «Роль мечты…Еще в студенчестве я обожглась на этом вопросе. Мы ставили отрывки, и когда Всеволод Николаевич сказал выбирать, я принесла «Мастера и Маргариту». Я хотела ее сыграть, но он мне отказал. После долгих уговоров, он наконец согласился. Я настолько была увлечена своей ролью, что даже не искала второй отрывок. Кто-то из мальчиков принес мне кусочек из «Доходного места» и предложил играть Полину. Я согласилась. Мы столько бились с этой Маргаритой. Это был самый ужасный отрывок курса. Всеволод Николаевич за сутки хотел убрать его из показа, но оставил. А второй отрывок был самым лучшим на курсе. После этого я поняла, что актер часто не видит себя со стороны. Каждому актеру нужен режиссер, и чем лучше актер, тем лучше должен быть режиссер. У нас не объективное принятие себя. Мы хотим показывать качества, которые в нас не сильно развиты. Поэтому теперь я слепо верю режиссеру, и роли, которые он мне дает получаются лучше тех, которые я хочу. Что касается кино – это другое. У меня не было еще ни одной исторической роли. Я очень хочу сыграть Екатерину. В театре я следую за мастером».

В чем для вас различие между игрой в театре и в кино?

Кирилл: «Если говорить кратко, то это две разных профессии. А если развернуть этот ответ, то театр – это длинный подготовительный процесс, а кино это вспышка. Кино рождается три раза: во время написания сценария, во время съемки и во время монтажа. Дальше что-то монтируется, но мы об этом не знаем, мы знаем только о том, что отдали в процессе. В театре мы начинаем искать. Мы репетируем, собираем, смотрим и правим. Этот процесс живой. Да, мы играем одни и те же спектакли годами, но играем их по-разному. Поэтому делаем вроде одно и то же, и там и там учим чужие буквы, произносим их. Но в театре мы постепенно наполняем роли собой, а в кино мы мобилизируемся и выдаем их сразу».

Виктория: «Для меня это тоже абсолютно разные профессии по глубине. Это два разных органа. Театр – это душа. Кино – это сердце. Они друг друга питают, но это разные профессии. Вот я играла сегодня спектакль, еду домой и думаю: «В следующий раз надо попробовать по-другому». И в следующем спектакле я это применяю. Я уехала со съемочной площадки, и ко мне пришло понимание роли – а все! Я уже туда не вернусь!»

Как в театре удается сосредоточить внимание зрителя на определенном персонаже, моменте и вывести на передний план?

Кирилл: «Театр – это общий план, динамика всегда привлекает внимание. Если на сцене два актера, то им ничего не нужно делать – они уже заполняют собой все пространство. Если же в сцене участвует много людей, и кто-то из них играет главную роль, остальные должны не мешать этому процессу. Существует множество театральных баек о том, как Евстигнеев «срывал» спектакли. Например, он мог завороженно смотреть на пластинку, крутящуюся на патефоне, и все смотрели на него. Также для привлечения внимания используются световые пятна. Но это все костыли. Самое главное – это действие».  

Виктория: «Партнеры должны помогать друг другу. Ты должен быть весь в партнере, слушать его и сосредотачивать внимание зрителя на нем. Это и называется крупный план».

Что для вас самое главное в театральной игре? Есть ли у вас какие-то традиции перед началом спектакля?

Виктория: «У нас есть ручки. Перед каждым спектаклем мы собираемся все вместе, складываем руки и говорим: «Раз, два, три, победа!», а затем идем играть.

Кирилл: «В актерской голове очень много параллельных линий. Слишком много. Самое главное, сместить акценты и оказаться в моменте, сосредоточиться, понять, что нужно добиться от партнера».

Признание, слава или известность?

Кирилл: «Я думаю, что это все вытекающее. Если ты играешь по-настоящему, то за одну жизнь можешь прожить несколько жизней. Ты должен стать другим человеком, на время примерить его личность. А если вокруг тебя такие же люди, которые верят в то же, что и ты, это действительно рождает особую атмосферу. Здесь мы между собой настолько договорились, что фактически это рождает жизнь. Если каждый раз отдаваться полностью, а не «ходить на работу», тогда больше ничего и не нужно. Вся эта медийность, признание, слава – может быть, мы все этого хотим, но это лишь следствие. Мы хотим этого, чтобы было больше возможностей для работы, чтобы мы могли быть более уверенными в себе. У меня была когда-то программа «Премьера» на радио. Я приглашал режиссеров и актеров перед премьерным показом фильмов, и мы обсуждали, как проходили съемки. Одним из моих гостей был Сергей Дворцевой, режиссер фильма «Айка», который получил «Золотую пальмовую ветвь». Он принес ее в студию и предложил мне сфотографироваться. Я отказался, ответив: «Нет, когда у меня своя будет, тогда и сфотографируюсь». Конечно, это было проявлением амбиций, но это не значит, что я каждый день думаю о награде. Я поставил перед собой задачу и отпустил ситуацию. Награда придет – хорошо, если нет – значит, вы меня не поняли».

Виктория: «Это не проходит с течением времени, и они приходят на следующие спектакли, чтобы увидеть определенного артиста. Есть множество театральных актеров, которых не знают по кино и у которых нет никаких наград, но когда ты смотришь на их игру, то не можешь отвести взгляд».

Какой совет вы бы дали себе 18-летнему?

 Кирилл: «Если ты думаешь, что ты много делаешь, то зря так думаешь. Делай больше».

 Виктория: «Верь себе и слушай себя и изучай».

Расскажите о своем самом запоминающемся спектакле?

Кирилл: «Однажды я играл роль Андерсена, в другом театре. Мы выступали в Зарядье, это была детская постановка по мотивам его произведений. В одном из эпизодов дети поднимали светящиеся фонарики, которые мы им дарили. И когда я произнес свою реплику: «Мы все вместе должны поднять свои фонарики», весь зал поднял их вверх, и я почувствовал себя настоящей рок-звездой».

Виктория: «Наверное самые запоминающиеся – это детские спектакли. Дети невероятно искренние, и их светлая и чистая энергия настолько сильна, что ты и сам будто становишься ребёнком. Момент, который больше всего запомнился мне за весь этот театральный сезон — это когда я играла Бабу Ягу. Вы просто не представляете, какое это невероятное удовольствие! После спектакля дети подходят ко мне, некоторые со страхом, другие радостно бегут. Это незабываемо».

Вы играете одну роль в спектакле «Особняк на Рублевке». Расскажите, как родилась идея спектакля, что различается в подходе к исполнению вашей роли?

Виктория: «Мне было очень интересно, когда я узнала, что на одну из мужских ролей были выбраны я и Кирилл. Меня это очень удивило? Премьерный спектакль играл Кирилл, а потом мы стали играть по очереди, и мне было любопытно, как он сыграет и как мне не повторяться. Конечно, мы разные люди, разного пола, и поэтому наши два майора ФСБ будут совершенно разными. Но на самом деле я заметила, что у нас все же есть общие черты. Главное, чтобы мы оба понимали задачу этого персонажа.  Да мы делаем ее по-разному, но все равно сохраняем ее суть».

Кирилл: «Выбор пьесы: это тоже наш дипломный спектакль. Там я играл одного из бойцов ОМОНа. А на этот раз мне досталась роль майора ФСБ. ФСБ – это КГБ. Мы, актеры, наблюдательны по жизни и часто заимствуем качества, манеры и походку реальных людей для своих ролей. Я заочно знаком только с одним сотрудником КГБ… Поэтому я играю властного и жесткого человека. В моей игре есть чувство превосходства, власти, и это заложено в самом сюжете».

Виктория Пархоменко и Кирилл Гончаров поделились множеством интересных историй из своей театральной жизни, рассказали о тонкостях работы с легендарным режиссером и о своих впечатлениях от участия в спектакле «Особняк на Рублевке». Это интервью позволило заглянуть за кулисы театральной жизни и узнать больше о том, как создаются яркие образы на сцене и в кино.

Автор статьи: Чешко Алиса

Автор фото: Московский театр-студия Всеволода Шиловского